Неточные совпадения
Дом Обломовых был когда-то богат и знаменит в своей стороне, но потом, Бог знает отчего, все
беднел, мельчал и, наконец, незаметно потерялся между нестарыми дворянскими домами. Только поседевшие
слуги дома хранили и передавали друг другу верную память о минувшем, дорожа ею, как святынею.
Отречься от себя, быть всем
слугой, отдавать все
бедным, любить всех больше себя, даже тех, кто нас обижает, не сердиться, трудиться, не думать слишком о нарядах и о пустяках, не болтать… ужас, ужас!
Похороны совершились на третий день. Тело
бедного старика лежало на столе, покрытое саваном и окруженное свечами. Столовая полна была дворовых. Готовились к выносу. Владимир и трое
слуг подняли гроб. Священник пошел вперед, дьячок сопровождал его, воспевая погребальные молитвы. Хозяин Кистеневки последний раз перешел за порог своего дома. Гроб понесли рощею. Церковь находилась за нею. День был ясный и холодный. Осенние листья падали с дерев.
Он не изменит данному слову, потому что он — джентльмен; он не позволит себе сомнительного поступка, потому что он — джентльмен; он не ударит в лицо своего
слугу, не заставит повара съесть попавшего в суп таракана, не возьмет в наложницы крепостную девицу, потому что он — джентльмен; он приветливо примет
бедного помещика-соседа, который явится с просьбой по делу, потому что он — джентльмен. Вообще он не «замарает» себя… нет, никогда! Даже наедине сам с собой он будет мыслить и чувствовать как джентльмен.
В последнее время я не брал у вас денег; не делайте опыта мне их пересылать, а отдайте половину человеку, который ходил за мною, а половину — прочим
слугам, которым прошу дружески от меня поклониться: я подчас доставлял много хлопот этим
бедным людям. Оставшиеся книги примет от меня в подарок Вольдемар. К нему я пишу особо.
В одно прекрасное утро, перед ранней
обеднею, человек пять
слуг монастырских, собравшись в кружок, отдыхали на лугу, подле Святых ворот лавры.
Несмотря на совершенное неумение держать себя, на смешные позы и еще более смешные жесты одной правой рукой, тогда как левая точно была привязана у него за спиной, несмотря на положительно дурное исполнение обыкновенных разговоров с своим
слугою и
бедным стариком, — Дмитриев в сцене с другом, которому рассказывает свои несчастия, и в примирении с женой выражал столько силы внутреннего чувства, что все зрители, в том числе и я, были совершенно увлечены, и общее восхищение выражалось неистовыми рукоплесканиями.
Здесь отдыхал в полдень Борис Петрович с толпою собак, лошадей и
слуг; травля была неудачная, две лисы ушли от борзых и один волк отбился; в тороках у стремянного висело только два зайца… и три гончие собаки еще не возвращались из лесу на звук рогов и протяжный крик ловчего, который, лишив себя обеда из усердия, трусил по островам с тщетными надеждами, — Борис Петрович с горя побил двух охотников, выпил полграфина водки и лег спать в избе; — на дворе всё было живо и беспокойно: собаки, разделенные по сворам, лакали в длинных корытах, — лошади валялись на соломе, а
бедные всадники поминутно находились принужденными оставлять котел с кашей, чтоб нагайками подымать их.
Узнать ты должен, наконец,
Кто ты! — доселе содержал я
Тебя почти совсем как бы родного.
Но с этих пор переменилось всё!
Я повторю тебе, как ты попал сюда:
С
слугой однажды шел я из Бургоса
(Тогда еще я только что женился),
Уж смерклось, и сырой туман покрыл
Вершины гор. — Иду через кладбище,
Среди которого стояла церковь
Забытая, с худыми окнами.
Мы слышим детский плач — и на крыльце
Находим
бедного ребенка — то был ты;
Я взял тебя, принес домой — и воспитал.
— Это уж, — говорю, — твое распоряженье, а они очень могли бы быть в прислуге; ну, а прочие в этом числе, конечно, старый да малый, тут, я думаю, старые
слуги и служанки твоего отца или их дети, куда их девать? Или потом мужик какой-нибудь бессемейный от старости или за хворостью
обеднеет, его берут в дворню; вот ведь как дворни большие составляются: почти по необходимости.
— Остановитесь! Иван, сюда! Ко мне! Мой
бедный, слепой Иван! — послышался слабый голос короля, и в один миг Дуль-Дуль растолкал свиту и очутился перед своим
слугою.
— В городе измена, — объявил царю, бывшему у
обедни в городском соборе, вбежавший Малюта, — народ бунтуется, бьет твоих верных
слуг!
Слуга напомнил, что пора к
обедне. В самом деле, она началась, и Волынская, бросив еще взгляд на бугор, где, казалось, почивало существо, для нее бесценное, шатаясь, побрела с своим младенцем в церковь. Там дьячок читал уж апостол. Кроме двух, трех старух, богомольцев никого не было. Невольно взглянул чтец на пришедших… и что ж? он смешался… голос его начал прерываться более и более, наконец слезы задушили его.
Все жалели
бедного старика и его приемную дочь. О возвращении Марьи Петровны не знали даже в самом доме. В попыхах не обращали на нее внимания, да она и сама старалась не попадаться на глаза
слугам.
Король-птица не мог удержаться. Он решил крикнуть, что ложь, что такого приказа он не издавал, что он никогда не решился бы отнимать что-либо у своих
бедных подданных. Но вместо королевского голоса раздалось лишь карканье птицы, которое осталось непонятным королевским
слугам…